Письмо к матери Багдад, у пупка мира.

29 марта 1916 г.

Моя любимая мама!

Как описать, сколь сильно волнует меня то, что я еще существую, и эта земля до сих пор не провалилась у меня под ногами, и эти строчки донесут до Вас трепет моего дыхания?

Иногда, как в эти дни, не слышал я так ясно вблизи себя шуршание смерти, не ощущал ее молчание, ее холодную улыбку, я часто думаю: могу ли я еще жить? Имею ли еще право дышать, строить планы па будущее, фантастически нереальное, когда вокруг меня бездна мертвых глаз?

10 марта скоропостижно умер от сыпного тифа наш военный врач, и я по сей день, хотя уже прошли недели, не могу об этом говорить: меня охватывает такая боль, что я теряю покой и способность думать. Вот уже много месяцев страшная болезнь опустошает эту

бескрайнюю и всеми забытую землю. Турецкие солдаты принесли ее с собой через степь из городов Сирии и Малой Азии. Месть армян, чьи разлагающиеся мертвые тела усеивают все дороги в пустыне, все дальше протягивает свою руку, проникая в дома, больницы и палатки живых. Я до сих пор как будто вижу тело, сплошь покрытое маленькими иссиня-красными пятнышками, лежащее вблизи от меня. Наш военный врач, не ведая об опасности, раздел этого человека, чтобы обработать легкую рану Вскоре он сам заболел: у него началась гнойная инфекция в горле. Когда я увидел его через несколько дней, он настолько исхудал и ослаб от дизентерии, что был не в состоянии поднять голову. 

И вот, я ощущаю отвратительно-приторный запах лекарств и гноящихся ран, который заполнил нее палаты лазарета, плыву на пароходе по Тигру из Кут эл Лмары и вижу, как к каждому причалу течением прибивает новые трупы и как рядом со мной умирающие надевают на лицо маску смерти, и на меня время от времени накатывает безмолвное отчаяние: довольно! довольно! "

Отрывок из книги Джованни Гуайта, "Крик с Арарата"